Россия ускоренными темпами идет к двухуровневой системе высшего образования, заложенной в основе так называемого болонского процесса. Надо ли с этим спешить – «Газете.Ru» рассказывает замдиректора Национального фонда подготовки кадров Ирина Аржанова.

-- В чем суть болонского процесса и чем обернется для России вхождение в него? Что конкретно придется ради этого поменять в системе российского образования?

-- Суть болонского процесса в создании единого европейского исследовательского, образовательного и культурного пространства. Чтобы войти в него, России придется перейти к двухуровневой системе высшего образования (по схеме бакалавр + магистр) и ввести новые для нас системы зачетных единиц типа ECTS. Кроме того, мы приблизим приложения к нашим дипломам о высшем образовании к европейским образцам, а также будем поощрять академическую мобильность студентов и преподавателей.

Во многих вузах это уже происходит. Например, экономический факультет МГУ имени Ломоносова готовит часть своих выпускников по двухуровневой системе уже с 1993 года. Тогда же появились первые совместные программы обучения, а также начался пробный переход на кредиты ECTS. С ними уже несколько лет работают около 30 российских университетов, и в том числе МГИМО, РУДН, ГУ-ВШЭ.

-- Что, собственно, россияне выиграют от этих преобразований?

-- Прежде всего, присоединившись к Болонскому процессу, Россия останется в едином образовательном и культурном контексте Европы. Правда, на нашем рынке труда это непосредственно не скажется. В отличие от стран ЕС у нас с Европой общего рынка быть не может – уж больно разные в России и в Европе условия и интересы. Зато выиграет качество нашего образования, и мы сможем начать его экспорт.

-- То есть вхождение в болонский процесс – вопрос престижа государства, а не блага простого человека?

-- Выиграет и он. Переход на взаимно признаваемые образовательные "евростандарты" откроет новые возможности для российских студентов. Например, получив степень бакалавра в России, наши студенты смогут поехать доучиваться на магистра в Европу. Особенно если Европа признает нашу систему проверки качества образования. Откроется и другая возможность – разрабатывать совместные программы вузов в рамках болонского процесса. Тогда можно будет получать престижное зарубежное образование, не выезжая из России и продолжая учиться в своем вузе. А по завершении курса получить сразу два диплома – российский и зарубежный. Некоторые российские вузы это уже делают.

-- Например?

-- Московская высшая школа социальных и экономических наук на базе Российско-британского университета постдипломного образования готовит в Москве специалистов по юриспруденции, экономике и образовательной политике. Их выпускники получают и московский, и манчестерский дипломы. А закончив в Москве курс Международного университета ГУ-ВШЭ (специальность "экономика и финансы"), можно получить диплом бакалавра не только ГУ-ВШЭ, но и Лондонской школы экономики. Есть и совместные программы "Британского cовета", рассчитанные как на получение степени магистра, так и на короткие программы повышения квалификации с хорошими сертификатами. В этой программе участвуют около десяти российских университетов, и в том числе Уральский, Петербургский и Тюменский. Есть похожая совместная российско-финская магистерская программа. В ней участвуют пять финских и четыре российских университета: Петербургский Госуниверситет, Петербургский политех, Петербургский европейский университет и Петрозаводский университет.

-- Сколько российских студентов участвовало в этих программах?

-- Никакой статистики до сих пор нет. В ближайшем будущем наш фонд собирается восполнить этот пробел и создать такую базу данных.

-- Упомянутые вами программы платные?

-- Да. Эти программы элитарные и осуществляются на коммерческой основе. Платят за них либо сами студенты, либо их университеты. Например, Томский политех одно время готовил часть специалистов совместно с англичанами. Подготовка каждого из них стоила около $20 тыс., а платил за нее ЮКОС. Хотя, конечно, должно бы платить государство…

-- Вот мы и подошли к минусам болонского процесса. Сегодня ни у большинства семей, ни у университетов денег нет. Так что, похоже, эти замечательные возможности откроются в России для немногих.

-- Даже если студент не потянет такую программу, он сможет хотя бы узнать, чему и как учат в Европе, а это расширит его кругозор. Но есть и бесплатные программы. Так, в Калининградском университете существует программа "еврофакультет", в которой участвуют университеты Дании, Германии и Латвии. С третьего курса студенты всех этих вузов могут параллельно учиться на еврофакультете. Окончив его, они получают не только соответствующий сертификат об образовании и квалификации, но и право работать в любой из перечисленных стран. К сожалению, эту программу финансирует только Совет стран Балтийского моря – без участия России. А это обязательно должно быть на паритетной основе: мы сейчас не в таком бедственном состоянии, как десять лет назад.

-- Переход к двухступенчатой системе образования чреват для россиян еще двумя негативными последствиями: во-первых, обучение в магистратуре для большинства станет платным, а во-вторых, у бакалавров мужского пола есть шанс не дойти до нее вовсе – ребят будут сразу же забирать в армию.

-- Одна из наших проблем в том, что в российскую систему образования были изначально заложены всевозможные социальные аспекты. А они должны существовать отдельно от образования! Главная задача образования – готовить специалистов, а не прятать молодых людей от армии. Мы не можем больше держать этот балласт. Равно как и финансировать плохие университеты исключительно для того, чтобы их преподаватели не оказались на улице. Эти задачи должны решать социальные, а не образовательные программы.

Что же касается платного обучения в магистратуре, то в России и так переизбыток суперобразованных людей. А практиков нет. Стране не нужны миллионы людей с восьмилетним образованием – пять лет в вузе, а потом три в аспирантуре. Ну а уж если сам хочешь суперобразование, то за него надо платить. Хотя, конечно, будет тяжело резать по живому. Кстати, в значительной степени именно из-за того, что люди воспринимают образовательную реформу как социальную, они ее и не приемлют. На самом-то деле предстоящие потери не связаны с образованием.

-- Последствия присоединения России к болонскому процессу пугают и многих ректоров вузов. В частности, ректор МГУ Виктор Садовничий неоднократно говорил, что выпускать бакалавров означает готовить лаборантов для Запада…

-- Позиция Садовничего очень хороша как противовес быстрым, непродуманным действиям. Но ведь есть специалисты и специалисты. Некоторых из них действительно нельзя подготовить за четыре года. Перечень таких специальностей будет включен в специальный список, и по ним будут готовить, как прежде, пять-шесть лет. Надеюсь только, что количество исключений не превысит, как у нас водится, количество правил.

-- Многие также опасаются, что в результате присоединения России к болонскому процессу значительно снизится уровень нашего образования в целом…

-- Образование в России хорошее, но далеко не самое лучшее в мире. И, прежде всего, потому, что не приспособлено к условиям глобализации. Во многом же идее присоединения России к болонскому процессу повредил пиар, создавший ему негативный имидж. А также недостаток информации. В итоге (и особенно в региональных вузах) Болонский процесс начали воспринимать как навязываемый России. И вдобавок ассоциировать его с реформой российского образования. А ведь Болонский процесс – только механизм международного сотрудничества и не имеет ничего общего с нашими внутренними процессами реформирования. На самом деле никто не собирается "строить Россию под Европу"!

-- Значит, бояться нечего и можно смело нырять в болонский процесс?

-- Что действительно может обернуться реальным минусом присоединения России к болонскому процессу, так это излишняя поспешность в достижении этой цели. Сегодня наши вузы, особенно региональные, фактически не готовы к введению двухуровневой системы. Ведь переход к ней вовсе не означает механического разделения пяти- или шестилетней непрерывной программы обучения на две части (например, четыре года плюс еще два). Магистерская программа обучения качественно иная. Она предполагает принципиально новые теоретические, лабораторные, библиотечные и многие другие аспекты подготовки специалистов. Необходимо полностью изменить учебные планы, переподготовить преподавателей, а также предусмотреть существенное повышение их уровня зарплат. Ведь обучение магистров предполагает значительно большую индивидуальную работу с ними.

А средств вузам не хватает даже на нынешние программы. Некоторые ректоры уже начали торг с Министерством образования и науки: просят, чтобы при переходе на четырехлетнюю подготовку бакалавров им оставили нынешний объем финансирования, отпущенный на пятилетнюю подготовку дипломированных специалистов. Реформы без денег делать нельзя! В условиях безденежья есть только один путь – стимулировать усилия отдельных университетов по отдельным направлениям. Все делать одновременно, но пошагово, на отдельных площадках. Начать с пилотных проектов, потом перейти к более широкому эксперименту на большем количестве вузов. Сразу все реформы мы не потянем.

Есть и второй момент, который при вступлении России в болонский процесс может обернуться серьезным минусом. Чиновники ни в коем случае не должны принимать решений, диктующих единообразие. Такие решения тупиковые. Обязательно должна быть вариативность: есть специальности, где нужна непрерывная пяти- или шестилетняя подготовка специалистов. Например, какие-нибудь уникальные инженерные специальности или врачи. В то же время существуют как инженеры-теоретики, так и эксплуатационники, то есть массовые специальности. И если из их программ вычистить военку, а заодно и какую-нибудь совершенно не нужную им углубленную философскую подготовку, то качественных специалистов там вполне можно будет готовить и за четыре года.

Насколько успешным будет присоединение России к болонскому процессу, зависит как от голов тех, кто его замысливает, так и от рук тех, кто его осуществляет. Пока нельзя исключить ни того, что начнется полная анархия со сплошными исключениями из правил, ни того, что Россия попадет в тупик жесткого единообразия. Чтобы избежать обеих опасностей, к процессу необходимо подключить образовательное сообщество – практиков, которые не строят умозрительные схемы, а опираются на реальные факты. Именно они, а не министерские чиновники должны решать, что хорошо, а что плохо. Иначе есть риск во что-нибудь вляпаться.

Марина Лемуткина

// "Газета.RU" www.gazeta.ru